Кэти Гранд Куратор, стилист и главный редактор журнала Love — о выставке Louis Vuitton, моде и морских свинках

— Как вообще возникла идея сделать эту выставку?

— Ну, дело в том, что у большинства людей Louis Vuitton ассоциируется прежде всего с сумками. А Марк Джейкобс, талантливый дизайнер и мой хороший друг, уже двенадцать лет делает для марки линию одежды. Вот об этом и хотелось рассказать. Мода ведь очень скоротечный процесс: показ длится двадцать минут, едва успеваешь запомнить свои ощущения. Из магазинов вещи потом исчезают за несколько месяцев. А в коллекции вкладывают очень много сил и времени — по крайней мере, команда Джейкобса точно, и посмотреть на одежду как на историю очень интересно. Хотя я уже долго работаю с Louis Vuitton и, казалось бы, все отлично помню, мне самой было очень любопытно покопаться в архивах и выбрать вещи для выставки.

— Говорят, что у вас самой гигантский архив: вы храните всю одежду, которую вы когда-либо носили, чуть ли не с 13 лет, и вещи всех марок развешаны по алфавиту.

— Я действительно мало что выбрасываю — даже на журналы рука не поднимается. Все это страшно много места занимает, хоть отдельный дом покупай, но чтобы маниакально по алфавиту развешивать — нет. В оправдание могу сказать, что не только из ностальгических соображений держу такой склад — это очень помогает в работе. Иногда идея съемки приходит, когда я смотрю на какую-нибудь куртку, которую я черт знает когда на блошином рынке купила. Или же мне нужно объяснить фотографу, что я хочу снять — мне проще найти и показать ему какую-то конкретную картинку в старом журнале. Мода ведь циклично функционирует — все рано или поздно повторяется.

— Вы когда-то сказали, что момент, который изменил вашу жизнь, — это когда вы подростком купили журнал The Face. А сейчас могут модные журналы чью-то жизнь изменить?

— Вряд ли. Ни модные, ни какие-то еще. Не потому что они все разом хуже стали, конечно, а по вполне очевидным причинам. В 1980-х, когда я росла в Бирмингеме, каждый номер The Face был единственным способом прикоснуться к какой-то другой жизни, к моде, к новой музыке. А сейчас на любом конце света все в сети доступно одним кликом.

— Вы ведь начинали с того, что сами скрепки вставляли в первые номера журнала Dazed&Confused, который вы с друзьями решили издавать, а теперь вот среди прочего с Louis Vuitton работаете. Не скучаете по тому бунтарскому духу?

— Да, мы в 1990-х делали такой независимый панковский журнал на коленке, на чистом энтузиазме, но странно было бы, если бы я двадцать лет спустя тем же самым занималась. И я очень рада за фотографов, например, с которыми мы вместе начинали и до сих пор работаем, — тогда они не могли за проявку пленки заплатить, а теперь снимают, не знаю, Мадонну. Разве плохо? Другое дело, что сейчас все так быстро происходит, в моде в том числе, что люди считают, что и деньги, и слава на них сразу должны свалиться. Ну они десятый раз в жизни съемку делают — и сразу хотят, чтобы был и бюджет, и известные модели — а то, мол, без этого ничего не выйдет.

— По главной странице сайта вашего журнала Love мишки и пингвинчики прыгают — довольно необычно для глянцевого издания с дорогой рекламой. Это ваша была идея?

— Да, моя. Мы когда с арт-директором придумывали дизайн сайта, мне очень захотелось что-то дурашливое сделать. Мы с ним стали вспоминать видеоигры старые, всякие примитивные домашние страницы — и сделали всю эту умильную анимацию.

— Вы, кажется, вообще любите животных?

— Да, обожаю зверушек. Моих первых морских свинок звали вполне по-русски — Ольга и Борис: в честь морских свинок из моей любимой английской детской книжки. Кролика Клару я получила в подарок на день рождения от моего мужа Стивена Мэки (музыканта Pulp. — Прим. ред.) два года назад. Она, кстати, очень любит посидеть в сумке Louis Vuitton, когда выдается такая возможность. Еще интерес у нее вызывают компьютеры и айпэды, но провода, по счастью, она не грызет. А моему другу, британскому дизайнеру Джайлзу Дикону, я подарила кролика, которого назвали Тунец. Очень сообразительный был кролик: научился, например, пить пиво или воду из стакана — просто брал его зубами за край. На старости Тунец отправился жить к моему отцу в Бирмингем, и папа его разбаловал: специально для него делал сэндвичи с салатом. Кошек я как-то не очень, а вот собаки мне нравятся, особенно бигли — знаете, такая смешная порода, как Снупи. Может прозвучать по-дурацки, но я тяжелые упражнения в спортзале называю про себя биглями, и делать их сразу становиться легче.

— А как вы себя видите лет через тридцать — в кресле перед камином в загородном доме или будете эксцентричной старушкой, которая ходит на показы и открытия?

— Думаю, моя любовь к моде никуда не денется, так что буду наряжаться и плясать на вечеринках. Глупо сбавлять темп, когда я наконец научилась проводить весь день на ногах в красивых и чудовищно неудобных туфлях на каблуках.