Новые старые

Раннее взросление

Звонит Юра, просит перенести встречу на час. У него проблемы – диджей, которого Юра везет в Москву, потребовал пульт определенной модификации. Такого нет мало что в городе – в десятке ближайших городов. «В Хорватии я нашел, – говорит Юра. – Но туда визы ни у кого нет». Диджей прилетает послезавтра. На Юрины вечеринки собираются под 5000 человек. «Ничего страшного, если что – прыгну завтра в утренний самолет на Лондон, привезу оттуда. Так даже интересней». Юре нет еще 30. После школы Юра обеспечивал продукцией музыкальный магазин. В прошлом году на новогоднюю вечеринку нефтяников Юра привез в Москву Кайли Миноуг.

Час так час. Начинаю просматривать ящик на «Яндексе». В ящике – только друзья, по большей части из Европы; вечные студенты, практиканты и ассистенты: у них всегда есть время, чтобы черкнуть пару строк. Бывший сосед по общежитию Маттео сообщает, что освоил новую технику медитации, получил российскую визу в Непале и собирается ехать на перекладных через Тибет и Монголию в Москву. Маттео учит непальских детей английскому, этим и живет. До этого он год сидел в Ирландии в колл-центре Apple, отвечал на звонки типа: «Здрасте, у меня не включается компьютер». Еще раньше – собирал виноград в родном Пьемонте. По профессии – астрофизик. Когда вырастет, собирается работать по специальности. Маттео 28 лет.

Моя знакомая Женя, барышня миниатюрного сложения, потягивает кофе и вспоминает, как полтора года назад зафрахтовала самолет, посадила в него группу «Мумий Тролль», балерину Волочкову, саксофониста Бутмана, дим маликовых без счета и отправила в Монте-Карло – на русскую вечеринку. У Жени такая работа: директор по организации мероприятий. Вместе с двумя подружками они владеют собственным агентством – устраивают праздники для «Русского алюминия», «Ауди» и «ДОН-Строя». Сюрпризы Женя воспринимает как само собой разумеющееся. «За ночь до пляжной вечеринки Ингосстраха в Серебряном Бору пляж смыло страшным дождем. А у меня там футбол, конкурсы запланированы. Что делать? Берешь таджиков с лопатами, три часа они носят на пляж песок». В 24 года Женя сняла Исторический музей под корпоративную вечеринку. Ответственный представитель музея напился, и кейтеринг-агентство под Жениным руководством носило столы-скатерти-посуду через Красную площадь. «Делала тут 35-летие своего факультета в МГИМО. Когда пошел народ, я поняла: никого не помню, как зовут, – и они все такие старые!»

В почте – ответ на рождественские поздравления от амстердамского приятеля Томаса. Томас зарабатывает тем, что водит группы школьников по музеям в качестве сопровождающего. Раз в месяц у Томаса наступает форс-мажор: нужно разослать родителям тех самых школьников счета к оплате его услуг. Тридцать конвертов – с ума сойти. Томас запирается в огромной квартире на Рейгерсбергенстраат и тратит на это пару дней. Однажды я наблюдал его в состоянии полной растерянности: Томас заказал новое кожаное кресло и пытался найти для него место в доме. К вечеру на семейном совете было решено выкинуть старое; в условленный час мы с хозяином дома вытащили вдвоем старое кресло и подняли новое. Томас отличный фотограф; без сомнения, когда-нибудь на его выставки тоже будут водить школьников. До тех пор у него полно времени, чтобы валять дурака.

Алекс из Вены жалуется на разлад в личной жизни, Густаф из Упсалы сдал экзамен, Кайса из Хельсинки решила попеть народные песни в новой группе. Они будут получать докторские степени, открывать собственное дело и зарабатывать на виллу ближе к 35-40 годам – до тех пор этим занимаются их родители и старшие братья; торопить события по меньшей мере странно. Уникум в нашем кругу – моя эстонская коллега Керту, редактор национальной газеты. Среди общих европейских друзей Керту (ей под 30) что-то вроде вундеркинда. Она отшучивается: ее ровесники – давно министры и депутаты. У постреволюционного поколения другие зарплаты, машины, маршруты отпусков, другого действия таблетки и эксклюзивные ночные скорые. До того времени, когда расслабленные европейские приятели будут возиться с внуками, доживут не все мои успешные московские друзья. Говорить об этом не очень-то ловко, но скорость жизни поколения ставит вопросы: на сколько разбег? Сколько это стоит? Когда принесут счет?

Редактор крупного журнала Даня насчет раннего взросления не согласен категорически. «Что такое старость? – рассуждает он. – В американском варианте это путешествующий по миру старик с «никоном». Мы начали действовать в новой системе и лучше знали ее правила; это, скорее, предыдущее поколение отстало. А к 25-27 годам с человеком, как правило, все ясно». В 20 лет он преподавал в американском колледже. В 21 – редактировал интернет-газету. «Единственное, что меня чуть-чуть смущает, – я попал в струю». Даня подумывает открыть свой бар и поработать на общественное благо в городской администрации. Дане 27 лет. Через пару дней после разговора он понимает, что не может выйти на работу: нервное истощение.