Дабвгдейка

Дабстеп: что бы это значило

Факт налицо: новая электроника сейчас в основном происходит из лондонских подвалов и подпольных радиостанций; в этом году оттуда доносится слово «дабстеп». Дабстеп — это новая версия изломанного английского клубного стиля, отличающаяся лязгающим ритмом, ползучим и увесистым басом и общей атмосферой индустриальной клаустрофобии. Влиятельные блоггеры расписывают дабстеп в терминах Деррида и Делеза, независимые музыкальные издания посвящают ему колонки — звание важнейшей электронной новации последних лет дабстепу уже присвоено явочным порядком.

Стив Гудман, он же Kode9, несколько лет назад совмещал диджей-сеты с постструктуралистскими штудиями в университете Уорика, а сейчас стал одним из главных людей в дабстепе. Его лейбл Hyper-dub издал шедевральную пластинку проекта Burial; только что Kode9 вместе с чернокожим эмси по прозвищу Spaceape выпустили альбом «Memories of the Future», строго и четко формулирующий основные постулаты стиля; чуть погодя, 25 ноября, дуэт сыграет живьем в клубе «16 тонн». Гудман — один из идеологов дабстепа; он и объясняет, что здесь к чему.

— Откуда вообще взялся дабстеп?

— Он развивается уже шесть лет — просто до этого его не так замечали. Дабстеп — своего рода комбинация джангла, гаража и драм-н-бейса плюс значительное влияние даба и вообще ямайской культуры. Изначально это очень локальная история: дабстеп полностью сформировался в южном Лондоне, если быть точным — в Брикстоне и Кройдоне.

— Вы продвигали свою музыку через пиратские радиостанции, блоги и прочие новые медиа. В чем смысл этой стратегии?

— До того как мы придумали свой лейбл, наш сайт hyperdub.com был музыкальным веб-журналом — и только в нем можно было найти внятную информацию про ранний дабстеп. Я считаю, что интернет и пиратское радио — это такая альтернативная медийная инфраструктура, совершенно новый коммуникационный стандарт, который очень подходит независимой музыке.

— Дабстеп в массе своей — инструментальные треки, но вы с самого начала делали треки с вокалом.

— Да, пожалуй, это то, что меня по-настоящему выделяет. Дабстеп — это ведь очень минималистичная музыка, там много свободного пространства, пустоты, и любопытно исследовать, как в этом пространстве работает голос. Мне вообще кажется, что дабстеп — это такой протест против развития, которое английская танцевальная музыка претерпела в последние годы. Она становилась все насыщенней, все быстрее, быстрее, быстрее… От этого очень устаешь, хочется какого-то противовеса.

— Помимо музыки вы занимаетесь критикой и философией; насколько я знаю, сейчас заканчиваете книгу. О чем она?

— О звуке как инструменте насилия. Самые разные аспекты: музыка в рекламе, использование высокочастотных или низкочастотных устройств для контроля над толпой, как США делают в Ираке. Про чернокожих электронных музыкантов, которые осмысляли свою деятельность в терминах постколониальной войны — я имею в виду людей вроде Public Enemy и Underground Resistance. Но моя музыка — это другая история: в дабстепе нет агрессии, он совсем не про подавление.

— А что вы думаете о будущем? Мода на дабстеп — это ведь, скорее всего, сезонное; в прошлом году все говорили о грайме, а сейчас он уже мало кого интересует.

— Разумеется, дабстеп, как и любое другое музыкальное направление, имеет свой ограниченный ресурс. Но для меня название нашего лейбла, Hyperdub, — куда более емкий термин, чем дабстеп. Сейчас мы со Спейсэйпом движемся в направлении такого дабоватого spoken word, совсем не танцевального. Что-то вроде очень минималистичных, редуцированных версий нашей музыки, где речитатив на переднем плане. Я бы назвал это бас-поэзией.