Платежное приручение
На экране возникает титр «Конец фильма». Зрители валят из зала. У выхода их поджидают специально обученные люди. Вначале зрителям вручают анкету с вопросами типа: «Чувствуете ли вы за собой склонность давать внутреннюю оценку качеству времени?» Если зрители чувствуют за собой склонность, им делают более конкретное предложение – «перевести эмоциональную оценку качества времени в денежную оплату». Иначе говоря – дополнительно раскошелиться, если только что увиденный фильм понравился, или получить обратно часть денег за билет, если фильм оказался так себе.
Раздавать зрителям деньги после сеанса (или взимать с них доплату) придумал Александр Долгин, управляющий группой компаний «Союзнихром» – крупнейшим в СНГ производителем сетки рабицы, а также президент фонда «Прагматика культуры», заведующий кафедрой прагматики культуры в Высшей школе экономики и руководитель издательства «Прагматика культуры», выпустившего его собственную книгу «Прагматика культуры». Проблема, которая волнует Долгина, в том, что цена на произведения искусства складывается случайно и, в общем, непонятно почему: как, к примеру, вышло, что «Подсолнухи» Ван Гога продаются за десятки миллионов долларов, а подсолнухи с вернисажа в Измайлово – за сумму, в десятки миллионов раз меньшую? Никакого общезначимого механизма ценообразования в сфере культуры нет – создать же его, по мысли Долгина, можно, отталкиваясь от того, насколько качественно человек проводит с тем или иным искусством время. То есть если от Ван Гога он становится в десять миллионов раз умнее, добрее и чище, чем от картины из Измайлово, – значит, во столько раз дороже Ван Гог и будет стоить.
Похожая проблема была поставлена на заре перестройки в чрезвычайно полезной книге «Уроки экономики в быту»: «За что мы платим деньги, покупая продукты в магазине? За мясо, капусту? Нет, мы платим за определенный набор содержащихся в мясе и капусте полезных веществ». Точно так же, приходя в кинотеатр, человек платит деньги за возможность провести полтора-два часа в темном зале и увидеть перед собой некие движущиеся картинки. Однако же цены на билет зависят от чего угодно: комфортности «мест для поцелуев», географического расположения кинозала, времени начала сеанса, но только не от содержания «полезных веществ» – то есть собственно качества фильма.
Тут-то и начинает работать проект Долгина, описанный чуть выше. История с возвратом – или отъемом – денег у населения должна развернуться вскоре в одном из многозальных кинотеатров. Опытам подвергнутся посетители двух фильмов – предположительно американского триллера категории «А» и шумного европейского блокбастера. Опрашивать зрителей, понравился ли им фильм, пробовали в кинотеатрах и ранее, но к такому наглядному способу не прибегал еще никто. «Все должно быть просто, – говорит Долгин, – а ничего проще, чем численный индикатор, еще не придумали. К тому же в нашей традиции принято ответственно относиться ко всему, что связано с деньгами, и в этом залог искреннего высказывания».
Масштаб выплат определен небольшой: примерно 25% от стоимости билета, то есть по московским ценам – в пределах полтинника. Как считает Долгин, к расходам зритель давно готов: «Нечто подобное уже делается в других сферах. Вспомните получасовые овации после концертов или чаевые в хорошем ресторане… Эти действия показывают, что люди готовы проявлять себя лучше, щедрее и благороднее, нежели им позволяют сегодняшние культурные правила».
А теперь забудьте на минуту о культурных правилах и представьте еще раз: титр вспыхивает, публика валит, к вам подходят люди и предлагают: либо просто так, ни за что, получить пятьдесят рублей, либо отдать ту же сумму. Ваши действия? «Кто-то наверняка захочет взять себе эти рубли, – с грустью признает Долгин. – Деньги мы, конечно, выплатим, однако при обработке результатов они учитываться не будут. Хотя если окажется, что все просто забрали деньги и разошлись по домам, – это будет огорчительно. Значит, народ не готов».