«Камчатка» Выходные в баре Аркадия Новикова с килькой, пивом и удивительными посетителями

У входа в бар «Камчатка» толпы. За сдвинутыми столами пьют студенты, футбольные болельщики, нарядные девочки в леопарде, бородатые посетители клуба «Солянка», иностранцы. Напротив светится ЦУМ. Респектабельные посетители кафе Vogue, как миражи, проплывают мимо. «Понимаешь, Коля, я ей сразу сказал, что не пойду в колонне этого м…ка Удальцова. Мне дедушки хватило. До сих пор на даче портреты Ленина и Сталина с места на место перевешивает. И партсобрания проводит для своих соседей-калек, — молодой человек лет двадцати пяти в кожаной куртке и вельветовых штанах опрокидывает стопку водки, затягивается и взволнованно продолжает: — И что в итоге?» — «Что?» — серьезно спрашивает его друг с огромным стаканом пива в руках. «А то, — продолжает первый, — что в итоге я шел по правой стороне бульвара, а она — по левой». «Ну, она, может, социалистка, чего такого?» — пожимает плечами друг. «А то, что социализм — это до первого трупа на столбе». «Москва сосет, юрфак решает!» — орут за соседним столом студентки. Между столиками ходит старушка с крошечными букетиками и почти шепотом предлагает молодым людям полевые цветы: «Купите цветочки! Да что с вами со всеми? Мальчики такие жадные пошли, совсем не покупают девочкам цветы». Филологического вида юноша декламирует своей подруге стихотворение Игоря Северянина: «Вино шипело, вино играло. Пылали взоры и были жарки. «Идеи наши, — ты вдруг сказала, — как звезды ярки». — «О, боже, Петя, ты что, опять про митинг?! — она устало улыбается в сторону. — Лучше водки купи еще!» «Дура, я про любовь», — обиженно отвечает он.

Внутри давка. Пьют водку и пиво. К стойке с советской снедью и дешевым алкоголем стоит огромная очередь. «Простите, но вы передо мной не стояли!» — возмущается короткостриженая блондинка в косухе. «Стоял», — хамовато отрезает ей парень в спортивных штанах. «Молодой человек, ну это же бред полный, вы только что подошли! Вы же не прозрачный!» — «А че, если прозрачный?» — парирует спортсмен. «Девушка, — обращается блондинка к соседке по очереди, — ну вы-то хоть видели, что его тут не стояло». Соседка пожимает плечами и отводит взгляд в сторону.

Молодой гей в обтягивающих штанах с зеленым клатчем на цепочке обсуждает с подружкой бутерброды: «Блин, я не знаю. С икрой — хочу. С килькой — хочу. С рыбой — тоже хочу. Но что мне скажет на это моя жопа?» — «Она тебе скажет: «Возьми мне яблочко!» — заливается смехом похожая на Мальвину подруга. У окна компания молодых людей запивает водку пивом. В центре — девушка в джинсах со стразами и леопардовых туфлях с двенадцатисантиметровой шпилькой. «Вован, ну расскажи про суперпозицию!» — гогочут они. Вован смущается: «Да не». — «Вовыч, ну ты трезвым даже рассказывал!» — «Это про его отношения с женщинами», — подмигивают они единственной спутнице. «Ну короче… тема такая», — начинает Вован. В этот момент спутница засовывает в рот соленый огурец и держит его во рту секунд десять. Вован теряет дар речи. «Вот когда я вижу, как женщина берет в рот… огурец, — довольно хмыкает он, — у меня и случается… суперпозиция». За соседним столом молодой человек в белой футболке, с прической из парикмахерской Chop-Chop невозмутимо поедает сосиски. Итальянцы пробуют бутерброды со шпротами. «О, — восклицает один из них, — это что-то вроде СССР на вкус!» — «А теперь русский тост! — оживляется его товарищ и произносит на ломаном русском: Навальный! На здоровье!» Итальянцы радостно чокаются.

В углу очень пьяные молодые люди в розовых рубашках обгладывают куриные крылья. Перед ними непочатая тарелка с раками. Закончив с курицей, один начинает кромсать рака. У двух других получается не так ловко. «Высасывай из ноги! — заплетающимся языком говорит первый. — Да не жри ты кожу, дебил, мясо ищи». — «Да х… знает, где тут это мясо», — раздражается второй. «Послушай, Вася, — голос первого становится предельно серьезным, — говорю тебе, прикусывай ногу и жри! Я никогда пацанов не кидаю! Че смотришь? Понял, как жрать?!»

Громко играет Влад Сташевский. Девушки громко подпевают: «Нет у меня друзей и нет врагов, меня уже никто не ждет. Лишь только эхо горьких слов: любовь здесь больше не живет». На улице накрапывает дождь. Нарядная девушка говорит в телефон: «Тут миленько так, но ловить, кажется, нечего. Давай в «Мандарин» к Компанийцу? На «Стрелке» сегодня какие-то педики». Рядом с дорогими машинами посетителей соседних баров мужчины делятся опытом: «Это теперь точняк первое место из моих главных похмелий в жизни. Я въ…бал полбутылки текилы залпом и чуть не сдох. Натурально, как мишка подыхающий шатался». К одинокой девушке подбегает молодой человек, напоминающий героя ролика «Я въезжаю в стройку»: «А че? Сосиски есть». Девушка молчит. Молодой человек приплясывает на месте: «С горошком есть, да?» Девушка молчит. «Ну! Вареные!» Опять ни слова. «Это ж столовка! Ох…нно», — радостно вопит он ей прямо в лицо. Девушка смеривает молодого человека недовольным взглядом. «Уайт пауэр, сестра!» — кричит он и кидается внутрь.

После полуночи посетители бара передвигаются с трудом. Молодой человек врезается в стол. Все кричат и горланят песни. «Понимаешь, я с детства группу Duran Duran любил», — рассказывает пузатый мужчина своему товарищу. Они не сходят с места и пьют пиво третий час подряд. «Только я в детстве не мог понять, кто на меня из телевизора смотрит — дама или мужчина. Такие, блин, длинноволосые». — «О, че придумал специально для тебя! — загораются вдруг глаза у его друга. — Группа «Юран-Юран». На улице под проливным дождем мужчина встречает свою шатающуюся подругу, которая почти выпадает из дверей. «Прикинь, Вер, мне показалось, что ты из Vogue вышла. Я вообще удивился». — «В плане? — спрашивает заплетающимся языком подруга. — Это к тому, что я типа не могу в Vogue пойти?» — «Да нет, ты че». Но девушка, пошатываясь, уже бредет в сторону более дорогого бара того же владельца. «Вер, ты куда?» — кричит ее спутник. Она машет ему рукой, но, не дойдя до цели, опускается на пустой мокрый стул, кладет голову на руки и через пару секунд кричит на всю улицу: «Пи-и-и-ить хочу!»

В очереди молодой человек с дредами по пояс хвастается товарищу: «Я себя ощущаю, сука, самым великим коллекционером музыкальных инструментов всех времен и народов. У меня вся комната заизолирована. Потолок на полметра опущен, пол поднят, все стены укреплены. Ни один, сука, звук не пройдет». — «Иди-иди, — подбадривает девушка своего друга-иностранца. — Говорю же, ты должен попробовать местную рыбку. Просто скажи: «Ай нид килька». Энд зей уилл андестенд». В подвальном зале по местным меркам очень просторно. За столами сидят несколько компаний. К девушкам в платьях подходит молодой человек: «Так вам взять водку, водку или водку?» — «Ой, а можешь у них спросить, — кокетливо протягивает одна, — есть ли у них минеральная вода?» — «Понял, значит, всем водку». Увидев, что тот скрылся на лестнице, именинница говорит: «Так, девочки, пока его нет, берем стопочки и выпиваем совсем по чуть-чуть. У нас сейчас будет женский тостик. Есть рыбочка, яички, горошек. Ну, девоньки, чтобы веселиться и не переживать!» Девушки чокаются и отпивают из стопок по миллиграмму водки. Из динамиков доносится «Стюардесса по имени Жанна», но компания за соседним столом, обнявшись, почему-то поет: «Кри-икну-у-у, а в отве-е-ет тишина-а-а, снова-а-а я остану-у-усь одна. Сильная женщина-а-а-а плаче-е-ет у окна». За столом одни мужчины.

Наверху у стойки осталось несколько человек. Молодой человек с девушкой тихо сидят за бутылкой водки. Компания, сбившаяся с трех разных столов, пьет на брудершафт. Бармены, выстроившись в ряд, пристально смотрят на посетителей. Но те, кажется, уходить не собираются. На улице проливной дождь. На опустевших столах чьи-то нетронутые раки, спинки желтохвостика и соленые сушки. Под козырьком курит сигару ирландец, похожий на Дункана МакЛауда. Рядом бабушка в тулупе, на голове которой салфетка бережно прижата черным ободком, курит сигареты Bond. «Я из провинции сама. Там сейчас урожай убирают. Картошку, все, — рассказывает она куда-то в пустоту. — Новгородская область. Между прочим, в два раза больше, чем Франция. А здесь что? Москва-Москва». На улицу выскакивает парень в кепке и спортивных штанах. «Э, че сидим! — обращается он к людям под козырьком. — Колбаситься надо!» — «Я Петербург больше люблю, — продолжает, не обращая на него никакого внимания, бабушка. — Десять лет там жила. Танки собирала». — «Странные вы люди, — отвечает по-английски как будто бы ей ирландец. — Веселитесь, веселитесь. А тут ведь у вас такой холод! Холод настоящий». — «Уходи-и-и лесо-о-ом, уходи-и-и по-о-олем, уходи-и-и, го-о-оре, меня не тро-о-онь», — завывает Надежда Кадышева. Из «Камчатки» выходит молодой человек с пивным стаканом в руках, несколько секунд смотрит стеклянными глазами на ирландца и старушку и убегает куда-то вдаль.

Кузнецкий Мост, 7, (495) 624 88 25,  м. «Кузнецкий мост», «Лубянка», пн-вс 10.00–1.00