6 скандалов в российских театрах

• -

  2009

  Дело МХТ

  

  Обвиняемым вменялось, что они пытались завладеть 37 млн бюджетных денег; двоих задержали; Олег Табаков комментировал ситуацию — в том смысле, что каша заварилась, потому что театр решил вернуть себе 16000 м2 в Камергерском. В 2009 году в театре провели обыски, но постепенно все сошло на нет. В декабре 2010-го дело закрыли.

• -

  2010

  Дело Театра Образцова

  

  В августе 2010-го арестовали Андрея Лучина, директора Театра кукол им. Образцова. Речь идет о хищении 12 млн р. путем переводов фиктивным фирмам, якобы выигравшим конкурс на изготовление кукол и декораций. Дело мутное: директор пытался бороться с арендаторами, свидетелем обвинения ­выступает сотрудник администрации театра, уличенный в нарушениях. В любом случае Лучин до сих пор в СИЗО.

• -

  2011

  Уход Юрия Любимова

  

  Летний скандал, вновь запустивший споры о судьбе репертуарного театра. Труппа Театра на Таганке потребовала от 93-летнего Юрия Любимова выплаты гонораров за спектакли в Праге; Любимов ответил заявлением об уходе; в процессе стороны называли друг друга обидными словами. В итоге режиссер покинул театр, который создал и в котором до сих пор все спектакли в афише поставлены Любимовым. Подробнее об этом читайте в материале «Конец театра»

• -

  2011

  Компромат в Большом

  

  Этой весной появился клон сайта Большого театра, где якобы можно было прочесть всю правду о закулисной жизни театра и о коррупции в его администрации. Клон удалили, но управляющий труппой Геннадий Янин (частная жизнь которого освещалась на сайте) подал в отставку. Летом дублер появился вновь — там выложили сметы будущего открытия театра. Кто это сделал и зачем — неясно.

• -

  2011

  Труппа Театра им. Маяковского против своего худрука

  

  Группа народных артистов (Игорь Костолевский, Евгения Симонова и другие), работающих в Театре им. Маяковского, потребовала от своего худрука Сергея Арцибашева подать в отставку — причем аккурат в тот момент, когда тот лежал в больнице; усугублялся конфликт тем, что директором театра был брат Арцибашева. Протестовали не все, но Арцибашев ушел; следом сменили и директора.

• -

  2011

  Труппа Театра Станиславского против своего худрука

  

  Вскоре после назначения Александра Галибина худруком театра его подчиненные (включая гардеробщиков) потребовали от департамента культуры его уволить — в том числе за то, что сменил эмблему театра. Когда комиссия департамента не нашла нарушений, в ход пошли письма в прокуратуру и к президенту. В итоге на место Галибина поставили Валерия Беляковича.

5 человек, которые меняют театр к лучшему

Кирилл Серебренников

Режиссер, автор проекта «Платформа» в «Винзаводе»

В репертуарном театре невозможно заниматься искусством. Театр у нас превратился в инструмент по извлечению максимальной прибыли, стал государственной антрепризой. Государство должно поддерживать исследовательскую функцию театра, поиск языка сценического, право на ошибку.

Редкий репертуарный театр станет делать спектакль, которому не будет заранее гарантирован успех у публики. Московские театры обслуживают культурные запросы наших буржуа, при этом обслуживают с разной степенью санитарной гигиены. Я искренне желаю успеха режиссерам, молодым и не очень, ставшим в последнее время худруками крупных театров. Но всем понятно, что в рамках этой системы ничего сущностного сделать нельзя. Все хорошее и значимое, что происходит в нашем театре, происходит в основном вопреки ей.

Почему театр не как в Германии, где на государственной сцене вырабатывается новый сценический язык, где в театре проговариваются важнейшие проблемы? По той же причине, по которой Москва — не Берлин. Берлин стал таким прекрасным, удобным для людей городом, потому что, помимо прочего, его мэр Клаус Воверайт — человек, понимающий, каким мощным инструментом для города может быть культура вообще и актуальная культура в частности. Если бы во главе московского Управления культуры стояли нормальные, современные люди, все бы давно изменилось. Именно те люди, которые управляют культурой в Москве, ответственны за то, что театр стал в последние годы поставщиком событий для криминальной и скандальной хроники. Именно их бездеятельность и непрофессионализм превратили театр в синекуры. Именно они и построенная ими система виновны в разгроме театра Васильева, в кошмаре с Театром на Таганке, в скандалах с театрами Маяковского, Станиславского, Образцова. Я даже не понимаю, кто теперь сможет разгрести эти авгиевы конюшни. Полное отсутствие стратегии развития, кабальная, порочная система хозяйствования, которая, с одной стороны, не дает людям работать, а с другой — провоцирует нарушения, на которые театрам приходится идти, чтоб выпустить в срок премьеру. Это система «мутной воды», в которой расцветают коррупция и воровство. И наше театральное сообщество, которое терпит такую «управу», должно разделить ответственность за этот системный кризис.

«Платформа», которая делается при поддержке Министерства культуры и «Винзавода», состоит из четырех направлений — театр, танец, музыка, медиа. На их стыке все и будет строиться. Сергей Невский отвечает за музыку, Елена Тупысева — за танец, я — за театр, Аристарх Чернышев и Алексей Шульгин — за медиа. Каждый понедельник у нас «Школа» — мастер-классы, дискуссии, лекции. Каждый месяц отличается от другого тематически. Октябрь, например, имеет название «Сон», ноябрь — «Травма». «Платформа» откроется в октябре концертом, он называется «Арии». Это будет 12 номеров, 12 арий из мирового репертуара, классического или современного, поставленных разными авторами. В проекте участвуют хореографы, режиссеры, художники, молодые певцы, которые попробуют себя в необычных обстоятельствах. Давид Бобе, Такетеру Кудо, Андрей Бартенев, Галя Солодовникова, Андрей Могучий, Саша Пепеляев, Николас Штеман, Юрий Бутусов, Дмитрий Врубель и Вика Тимофеева, Анна Абалихина, Liquid Theatre, Soundrama с Володей Панковым — все они участвуют в «Ариях» и в дальнейшей жизни «Платформы».

Борис Павлович

Режиссер. Художественный руководитель кировского Театра на Спасской. Самый молодой худрук провинции. С его приходом театр впервые участвовал в «Золотой маске»

Есть два культурных мира: столичный и провинциальный. Люди, которые уезжают работать в провинцию, — это одни из немногих, кто обеспечивает в провинции культурный ландшафт, поэтому есть все основания содержать их за счет бюджета, приравняв к учителям или врачам. Они занимаются в прямом смысле народным просвещением. У них нет никаких инструментов, чтобы защитить себя в социальном плане, — в отличие от столичных актеров, которым машина шоу-бизнеса предоставляет массу возможностей: сниматься в кино, в сериалах, участвовать в антрепризе, независимых проектах. «Театр-дом», дискредитированный в столицах, в провинции оказывается вполне рабочей формацией. Я не имею возможности постоянно приглашать на постановку новых режиссеров, как делают это Фокин в Александринке или Миронов в Театре наций. У меня единственный вариант — самому ставить спектакль за спектаклем.

Репертуарный театр, которому гарантировано существование, какой бы мерзкий продукт он ни поставлял, — это зло. В России огромное количество бессмысленных театров, которые играют настолько бессмысленные спектакли, что уже неважно, Чехов это или Рей Куни. Но зло это содержится не в самом репертуарном принципе. Проблема в том, что власть не понимает, зачем ей театр. Какие бы формы он ни принимал — продюсерская площадка, репертуарный театр или что-то иное, — это в любом случае рудимент, чуждый и самой власти, и обществу. Абсурд проявляется уже на уровне бумаг: мы обязаны отчитаться по количеству зрителей, показанных спектаклей, заработанных денег. Таких позиций, как социальный резонанс или художественная эффективность, там просто нет. Спектакли малой сцены с точки зрения Управления культуры — чистый вред, хотя сейчас именно они прокладывают дорогу и новой драме, и новой режиссуре, а иногда становятся событиями российского масштаба. Но вообще-то, секрет в том, что огромная, неповоротливая хоромина посреди города может быть не только памятником великодержавному пафосу, но и сокровищницей полезных квадратных метров. В нашем Кировском ТЮЗе мы экспонировали живопись и скульптуру, собирали поэтов со всей России, показывали документальное кино, проводили лаборатории драматургии, со­временной хореографии, актерского тренинга. Так можно обрести хотя бы надежду на смысл, процесс и контекст.

Приступая к руководству, я боялся, что ничего в нашей идиотской государственной машине изменить нельзя. Оказалось же, что, изрядно попортив себе крови, можно добиться определенного результата. Теперь с зубовным скрежетом смотрю на тех, кто машет рукой: «Эх, все равно все будет как всегда!» Вот эту иллюзию надо уничтожать безжалостно, системно.

Миндаугас Карбаускис

Режиссер. На Карбаускиса возлагают надежды на возрождение некогда легендарной «Маяковки» — с нынешнего сезона он возглавил Театр им. Маяковского

Я пришел в театр приобрести опыт. Такой поступок можно было совершить, только заблуждаясь. Но я рад заблуждаться. Сила заблуждения может привести к результату, а сила знания — нет. Я понимаю, что место, куда я пришел, — часть рушащейся системы.

Сама по себе система репертуарного театра — это замечательное условие, но больше невозможно рассуждать про репертуарный театр как про «театр-дом». Театр — это не дом, а работа. Я уважаю людей, которые подолгу живут в одном месте. Но я не понимаю, когда количество проведенных в театре лет становится аргументом. Театр стал социальной гарантией. Но социальные гарантии должно давать государство, а не театр. А сейчас мы хватаемся за место в театре, держимся за него. Нас обижают, оскорбляют, но у нас нет возможности оскорбиться, запротестовать и уйти — тогда мы лишимся социальных гарантий. Так театр становится хранилищем наших проблем. Но, с другой стороны, не все же театры ужасны. Тогда в чем дело? Мне кажется, в сфере идеального. Театр Маяковского живет памятью про Гончарова, это их сфера идеального. Сейчас преждевременно говорить, сложится моя работа здесь или нет, мы пока не начали диалог. Может быть, мы будем говорить об одном и том же разными языками, а может быть, будем конфликтовать. В таком случае я поблагодарю театр за этот опыт и уйду искать следующий опыт.

Я начинающий. Я говорил в театре: вы из меня художественного руководителя не делайте. Вы научите меня им быть. Меня же нигде не учили. Репертуарный театр — это уйма законов, но учебники не изданы. Молодой режиссер, приходя на постановку, обнаруживает, что театр от него закрыт. Ему не принято говорить, что сколько стоит и откуда берется, даже сколько продано билетов — не его дело. Тебя бросают в человеческие отношения, а не в профессиональную систему. Если я что-то и знаю, то потому, что работал в Театре Табакова, где меня посвящали в дела, за что я очень благодарен. Что я знаю точно — критерием сегодня может быть только совесть. Мне говорят: «Это не критерий». Я понимаю, что для департамента это уж точно не критерий. Но что еще? Сегодня ясно различить можно только то, что сделано по совести, а что без нее.

Елена Гремина

Драматург. Директор «Театр.doc». Автор идеи программы господдержки независимых театров

Я вовсе не считаю, что государство должно перестать содержать государственные театры и начать содержать независимые. Да, государственный театр в кризисе, но и там тоже порой может родиться шедевр, а не только развлекательный спектакль под лейблом духовности и традиции. Тем более что государственный театр сегодня — своего рода социальный институт. Известно же, что многие актеры годами не выходят на сцену, а зарплату получают. Ну и прекрасно, что государство платит людям зарплату, если у него есть такая возможность. Для меня большой и нерешенный вопрос — почему государство вообще должно платить за творчество, когда бедствуют старики. Поэтому мы не просим денег на то, чтобы относительно спокойно заниматься творческим поиском. Мы готовы пойти туда, куда мало кто идет, и сделать то, что другие не делают.

Меня позвали на встречу президента Медведева с деятелями современного искусства. Это было неожиданно, но я подумала, что, раз такое произошло, нужно использовать это для воплощения той идеи, которая давно мною владела. Во Франции, где государственных театров минимум, а в большинстве театры независимые — такие как «Театр.doc», — широко распространен такой опыт: театр получает от государства финансирование, но помимо собственного театрального проекта выполняет ту или иную социальную работу — ставит спектакли с трудными подростками, монтирует кино с заключенными, работает с инвалидами. Это не энтертейнмент, а вовлечение в культуру тех, кто по разным причинам ее не получает. Театр — мощное средство социальной реабилитации, это давно известно.

После встречи с Медведевым меня пригласило Министерство культуры, где в театральном отделе работают молодые толковые сотрудники. Мы включили в программу семь театров, которым что-то удалось. А надо знать, как трудно у нас приходится негосударственному театру, и если он выживает и ставит хорошие спектакли несколько лет, это значит — он силен духом и жизнеспособен. Челябинский «Манекен» хочет работать с детьми из отдаленных поселков, а «КнАМ» из Комсомольска-на-Амуре давно работает с молодежью, мотивируя ее не уезжать из города, — то, что эти театры получат небольшое, но постоянное финансирование на три года, станет для них возможностью менее драматично существовать.

Евгений Миронов

Актер. Руководитель Театра наций. Театр, представлявший собой «черную дыру», при Миронове стал главным московским ньюсмейкером

Русский репертуарный театр может погибнуть от собственной лени. Получится очередной спектакль или не получится — для большинства театров разницы нет. Залы полные, а хоть бы и не полные, можно еще в аренду театр сдавать, и есть возможность так жить десятилетиями. Уверен, что необходимо провести хирургические меры; но их, как любую серьезную операцию, нужно хорошо подготовить. Нужны хорошие анестезиологи, которые проведут такие социальные реформы, чтобы можно было принять меры. Не нужно подкрашивать театры-трупы. И у каждого руководителя должен быть дедлайн, не должно быть пожизненного руководства. Кроме того, нужно реформировать систему образования и больше внимания уделять театрам в провинции, не выталкивать их в мелкую коммерцию.

На каких принципах строится Театр наций? От большинства остальных театров он отличается тем, что у него нет труппы. И не нужно думать о том, как обеспечить работой десятки штатных актеров. Мы можем ставить спектакли разных жанров, приглашать зарубежных режиссеров, а они могут приглашать любых актеров. Поэтому каждый спектакль у нас — штучный, отдельный. Еще одно важнейшее направление деятельности Театра наций — создание условий для дебютов молодых режиссеров. С другой стороны, театр не обязан без конца эксплуатировать свой репертуар, здесь можно проводить фестивали, делать специальные проекты, открывать двери самым неожиданным и разнообразным идеям. Это от­крытое пространство. Из поставленных нами перед собой задач — все достижимо. Проблема в том, что такой театр стоит дороже, чем обычный, это в каком-то смысле «предмет роскоши» для общества. И самое сложное дело — каким-то образом втолковать государству значимость именно такого театрального центра. На голом энтузиазме или на дружеских отношениях с ме­ценатами долго существовать невозможно.