Архитектор Элизабет Диллер о траве, деньгах и «опасных проектах»

• В конкурсном ролике вы описываете свой подход как «природный урбанизм» (wild urbanism). Этот термин — ваше собственное изобретение?

• Мы выдумали этот термин, когда мы спорили о том, как нужно создавать парки будущего. Похожую стратегию мы использовали при работе над парком Хай-Лайн в Нью-Йорке: создать ландшафт, который Элизабет Диллер считает, что победить в конкурсе, подобном Зарядью, может только неисправимый оптимистФотография: www.bmwblog.roбудет цвести сам по себе, без человеческого вмешательства.

Парк «Зарядье» должен стать своего рода фильтром для восприятия города. Вы заходите со стороны храма Василия Блаженного и попадаете в березовый лес, погружаетесь в дикую природу. Но через некоторое время вы выходите на поляну и опять оказываетесь в цивилизованной обстановке. Мы оставляем растениям возможность жить так, как это происходило бы в естественной среде. Эстетически нам это ближе, чем причесанные парки с тотальным контролем над ландшафтом. Конечно, потребуется небольшое вмешательство в эту среду — и некоторые вложения.

• Вы сказали, потребуется «небольшое вмешательство», но вмешательство, кажется, должно быть основательным. То есть идея заключается в том, чтобы на начальном этапе инвестировать в территорию деньги, время, идеи, технологии и усилия, чтобы затем устраниться и позволить территории развиваться самостоятельно, подобно природной экосистеме?

• Да, именно так, вы даже лучше это сформулировали. Наша задача — создать условия для развития экосистемы. Мы используем технологии, как семена растений — мы так же высаживаем их на территории. Мы не знаем, что случится с этой экосистемой через 20 лет. Некоторые технологии, которые мы используем, довольно примитивные, другие — более сложные. Я говорила об этом сочетании умных (smart) и глупых (dumb) технологий…

• Что такое «глупые» технологии?

• (Смеется.) Это метафора. Глупые технологии — это, в сущности, не технологии вовсе: трава, почва, камни, брусчатка — все то, что не подключено к сетям и не управляется компьютером. Умные технологии — это сложные системы климат-контроля, распределения энергии. Это часть стратегии, которую мы использовали и в Хай-Лайне. К тому времени, когда мы туда пришли, там все поросло бурьяном, но в то же время существовала собственная экосистема. Нам пришлось все это выкорчевать, но мы решили оставить в парке место для естественного хода событий. Мы собрали семена растений, которые росли там до нас, чтобы использовать их в новом ландшафте. Для восстановления подобной экосистемы в среднем требуется пять лет. Пять лет, чтобы туда вернулись насекомые и птицы. Именно это сейчас происходит в Хай-Лайне: там постоянно появляются новые виды. Начиная с определенного момента такая система становится относительно автономной, на ее поддержание требуется совсем немного энергии.

• Во время конкурса DS + R входили в состав консорциума. Как он был сформирован, почему вы решили объединиться именно с этими командами? Понятно, что ваша роль в проекте была лидирующей, но в чем именно она состояла?

• Пару лет назад к нам пришли Citymakers (российская компания, занимающаяся мастер-планированием. — Прим. ред.) и рассказали о том, что в самом центре Москвы есть территория с огромным потенциалом, и что, возможно, там будет решено устроить парк. Citymakers искали потенциальных партнеров для конкурса. Поскольку им нравилось, что мы делаем, то они обратились к нам. В тот момент мы еще не знали, насколько это все реально. Когда же было официально объявлено о начале конкурса, мы решили объединиться с Citymakers. 

Мы также связались с компанией Нargreaves Associates, которая, кроме прочего, занималась Олимпийским парком в Лондоне. У них огромный опыт и фундаментальное понимание того, как «работают» растения. Как архитекторам нам было очень интересно сделать проект как можно менее архитектурным, сосредоточиться на простых элементах и приемах вроде мощения. Разумеется, нам нужны были инженеры — Buro Happold и Transsloar. Последних чрезвычайно интересуют возможности устойчивого развития систем, что очень нам подходило. Для работы с транспортом Citymakers предложили обратиться к группе Mobility in Chain. 

Мы взяли на себя роль лидеров, начали предлагать принципиальные решения для парка, чтобы потом коллективно их дорабатывать. Провели несколько сессий в Нью-Йорке, затем все вместе приехали в Москву, чтобы понять, с чем нам предстоит иметь дело. Потом все разъехались по своим странам, но продолжали регулярные онлайн-конференции и в шутку называли наши встречи заседаниями Организации Объединенных Наций. Мы говорили, что архитекторы, художники и люди творческих профессий должны управлять миром вместо политиков, поскольку всегда могут достичь компромисса.

• Но именно DS + R являются авторами концепции?
  

• Мы предложили общую концепцию, которая нашла воплощение в представленном на конкурс проекте — взять тот же природный урбанизм. Но над проектом мы работали сообща, поэтому сложно сказать, где начинаются одни идеи и заканчиваются другие. Но мы готовы взять на себя ответственность за все будущие проблемы!

• Кстати, о проблемах. Вероятно, вы слышали о нелегкой судьбе многих масштабных архитектурных проектов в России. Даже архитектор-супервезда не может гарантировать, что проект будет реализован или что он будет реализован согласно замыслу. Вы настроены оптимистично, или у вас есть какие-то опасения?

• Это очень важный вопрос. Мы представили свой проект на конкурс, зная, что бывает с подобными проектами в России. Но, поскольку «Зарядье» — очень важный проект для города, он получил большой резонанс, он, в конце концов, у всех на виду, и, благодаря своему расположению, безусловно имеет политический контекст, этот проект просто обязан быть успешным. Мы решили принять участие в конкурсе, преисполненные оптимизма и, возможно, немного наивного взгляда на вещи.

Я искренне убеждена, что это важный и нужный проект для города. Не только потому, что он расположен так близко к Кремлю, а еще потому, что этой части города действительно не хватает жизни, живых людей, а у Зарядья огромный потенциал для того, чтобы стать настоящим центром притяжения. Я надеюсь на благосклонность публики, я вижу искреннюю заинтересованность Сергея (Кузнецова, главного архитектора Москвы. — Прим. ред.) и рассчитываю на его поддержку. 

Что касается строительства и отношений с подрядчиками, то мы заявили с самого начала: мы собираемся оставаться здесь от начала до конца и контролировать все процессы. Мы не собираемся исчезнуть в разгар стройки, как это часто бывает. Конечно, мы готовы к тому, что все контролировать и выстроить работу, как мы это делаем в Штатах, не удастся. Мы собираемся очень осторожно тратить деньги и, если потребуется, изменять распределение бюджета. Возможно, у правительства здесь есть больше возможностей вмешиваться в ход проекта, но мы уверены, что получим поддержку со стороны московских властей и даже руководства страны, потому что видим искреннюю заинтересованность. Как сказал Кузнецов, в проекте нет ничего нереализуемого.

Наше бюро находится в Нью-Йорке, и основная часть работы над проектом ведется там, но мы собираемся появляться здесь каждый месяц. Вместе с нами над проектом будет работать группа российских архитекторов. В идеале, мы хотим пригласить кого-то из них в Нью-Йорк, чтобы вместе с нами доработать концепцию проекта. Некоторые наши сотрудники будут работать здесь, в офисе главного архитектора. Не для того, чтобы всех контролировать, а для того, чтобы лучше функционировать как команда.

• Вы уже знаете, кто станет главным архитектором?

• Мы сейчас как раз его выбираем, у нас есть утвержденный список, но я не могу его разглашать. Все официальные заявления уполномочен делать только Сергей. Могу лишь сказать, что это будет местный архитектор. Мы отталкиваемся от профессионализма, размера команды, опыта участия в международных проектах.

• Многих пугает техническая сложность будущего парка. Это увеличивает риски.

• На самом деле он не такой сложный, как может показаться. Да, он инновационный, но лишь в том смысле, что мы используем существующие и проверенные технологии в разных комбинациях, чтобы добиться нужного нам эффекта. К тому же — и это принципиальный момент — мы изучим имеющиеся ресурсы и на основании полученных данных добьемся энергоэффективности системы. Никакие объекты «Зарядья» не должны потреблять энергии больше, чем может быть выработано на самой территории. У нас еще есть время протестировать возможные решения и выбрать оптимальное. У нас отличная суперпрофессинальная команда, и мы готовы отражать атаки скептиков.

• То есть вы оценили возможности территории и предложили то, что действительно будет здесь работать. Это довольно дурацкий вопрос, но соблазн его задать очень велик. Учитывая, что конкурсный проект — это в первую очередь концепция, и техническое задание еще не составлено, как вы думаете, насколько конечный результат будет соответствовать изначальному плану? В процентном отношении.

• 99,99%. Я же говорила, что я оптимистка и чрезвычайно наивна! Но я верю в нашу команду, вижу, насколько все преданы делу и убеждены в том, что делают хорошую вещь. Наш безграничный оптимизм помог нам получить заказ на реконструкцию общественных пространств Линкольн-центра. Нас все предупреждали: даже не суйтесь туда, сложный проект, суровое жюри, даже сам Фрэнк Гери с ними не справился. Но мы приняли вызов, и хотя это был долгий путь — мы занимались проектом больше девяти лет, у нас все получилось. Должна сказать, что «опасные» проекты меня подстегивают. Люди инертны и не любят перемен, но иногда они необходимы. Как здесь, в Зарядье.

• Я живу неподалеку, но едва ли мне придет в голову гулять по Красной площади и даже в Александровском саду, не говоря уже о Манежной. Местных жителей в этих местах почти не бывает. Не боитесь ли вы, что Зарядье вместо живого общественного пространства (потенциально — главного общественного пространства города), каким вы его задумали, превратится в туристический аттракцион?

• Поскольку проект включает в себя развитие не только самой территории Зарядья, но и прилегающих улиц, создание пешеходных маршрутов, соединяющих исторический центр с центральными жилыми районами, думаю, сами москвичи будут проводить время в парке. Мы попытаемся сделать парк максимально дружелюбным, это будет место для отдыха и общения с природой, и в меньшей степени — для фланирования. Парадная Москва прекрасна, но там не очень приятно гулять. Мы постараемся создать в парке расслабленную, свободную, неформальную атмосферу. Мы хотим, чтобы посетители «пользовались» парком интуитивно — никакой навигации и знаков «делайте это здесь, а это — там». Между нашими культурами могут быть различия, и существенные, но, с другой стороны, мы уже давно находимся внутри одной глобальной культуры, и есть вещи которые оказываются понятными для всех. Свобода движения, например. Красной площади этого немного не хватает.