Лето на «Стрелке» Основатели портала ArchDaily об одинаковой архитектуре, китайских клонах и языковом барьере
«Афиша» начинает следить за летней программой института «Стрелка»: сообщать о важных событиях и разговаривать с архитекторами и дизайнерами. В первом выпуске — два Дэвида, Басульто и Ассаэль, создатели самого популярного в мире архитектурного сайта — ArchDaily.
— У вас на сайте уже 14 тысяч проектов опубликовано, а вы запустились в 2008 году — получается, вы публикуете что-то вроде десяти проектов в день?
ДЭВИД БАСУЛЬТО: Ну мы начали на самом деле еще раньше, когда запустили в 2006 году проект Plataforma Arquitectura — он на испанском языке, потому что мы из Чили. Сейчас у нас больше десяти тысяч проектов опубликовано, да. В день выходит от 10 до 18 постов. А получаем, конечно, сотни, сотни проектов в неделю.
— Как же удается в этом разобраться?
БАСУЛЬТО: У нас в команде работает 65 человек, отбором проектов занимается человек десять, говорящих на разных языках — английском, испанском, португальском. У нас, как у обычного журнала, бывают летучки, на которых мы обсуждаем проекты и принципы их отбора для публикации. То есть, вообще-то, наши коллеги, которые занимаются отбором, свободны в своих решениях, они могут просто взять проект. Но если у них возникают сомнения, то можно его обсудить — хороший он или плохой. У нас такой здоровый общий стол и мы просто кричим друг другу: «Эй, что думаешь об этой фотографии?» — «М-м-м, не особенно, но, может, это что-то хорошее, давай запросим побольше информации».
— Каковы критерии отбора?
БАСУЛЬТО: Нас все время спрашивают об этом, потому что мы сильно отличаемся от архитектурных журналов, от тех, что выходят на бумаге. Журналы обычно на чем-то фокусируются: кто на истории, кто на эстетике, кто на технических аспектах, кто на теории. Но у нас другой подход: мы хотим информировать архитекторов обо всем, что имеет значение. Поэтому у нас очень широкий спектр интересов и материалов. Мы можем опубликовать что-то, что красиво, с прекрасной фотосъемкой, но мы выложим и проект, который не так красив, но в нем есть интересные технические решения, которые кому-то будут полезны. Или если за этой работой стоит какая-то специальная история про управление бюджетом, про отношения с клиентом и так далее. Для нас это очень важно — мы хотим быть полезными для архитекторов.
— Но сами вы про проекты ничего не пишите, просто перепечатываете пояснительные записки архитекторов — почему?
БАСУЛЬТО: Мы считаем, что мы не медиа, а платформа для архитекторов. Мы считаем, что это их обязанность — объяснять свои работы. А свою позицию мы обозначаем, выбирая проекты. Ну иногда, если они очень сложные, то мы можем написать какое-то предисловие к ним. А если нам очень хочется высказаться, то мы это сделаем, как все остальные читатели — в комментариях. Но при этом у нас есть и свои материалы, своего рода op-ed, с помощью которых мы пытаемся обращать внимание на какие-то важные с нашей точки зрения профессиональные вопросы. Вот, например, у нас была не так давно статья о социальной архитектуре и урбанизме.
«Мы верим, что архитектура — это в первую очередь способ улучшать качество жизни людей»
— То есть все-таки у вас какая-то своя повестка дня имеется?
ДЭВИД АССАЭЛЬ: Мы верим, что архитектура — это в первую очередь способ улучшать качество жизни людей. За несколько последних десятилетий архитекторы об этом позабыли, увлеклись чистым искусством. Мы стараемся изменить эту ситуацию и давать ту информацию, которая может пригодиться тем, кто делает какие-то важные для общества проекты.
— При этом у вас на сайте очень много дорогой частной архитектуры, а совсем не социальной.
БАСУЛЬТО: Если мы начнем ставить барьеры, то мы уже не будем платформой. Но надо понимать, что такая архитектура тоже может быть интересной: из-за какого-то технического решения, полезной идеи, которая может пригодиться и тому, кто строит многоквартирный дешевый дом.
АССАЭЛЬ: Возьмем, например, проект Architecture for Humanity (краудсорсинговый проект, привлекающий архитекторов со всего мира к работе в странах третьего мира, зонах катастроф и т.д. — Прим. ред.). Вы знаете его? То, что они делают, — это анонимная архитектура, они приглашают архитекторов работать в беднейших странах. И мы знаем, что для профессионалов, которые участвуют в этом проекте, рассказ об очень богатом доме в Швейцарии может быть полезен — там найдется остроумное решение крыши, которое они смогут использовать где-нибудь в Южной Азии.
— А как это влияет на общий уровень? Вам не кажется, что все дома становятся одинаковыми — все смотрят на одни и те же картинки и их копируют? Сейчас в какой-нибудь Словении или Латвии строят так же, как в Германии или Франции.
АССАЭЛЬ: С одной стороны, да. С другой стороны, когда среда становится такой гомогенной, выдающиеся вещи, уникальные — они мгновенно взлетают вверх, становятся известны всем. В Китае есть дома, которые выглядят точно так, как если бы их построила Заха Хадид. Это, наверное, не очень хорошо. А если они будут копировать лучше образцы социального жилья? Вот есть чилийский архитектор Алехандро Аравена. Очень жаль, что он родился в Чили — у него потрясающие проекты социального жилья, но в Чили он не очень много может сделать, и его влияние не так велико. В Китай, например, его не зовут. А благодаря нам о нем может узнать больше людей. То есть да, архитектура становится похожей. Но это и хорошо.
БАСУЛЬТО: В Восточной Европе, в Прибалтике перед молодыми архитекторами стояла сложная задача — построить индустрию. И это надо было делать быстро. А что ты в такой ситуации начинаешь делать — копировать, повторять.
— Кстати, мы хоть что-то знаем о современной восточноевропейской архитектуре именно благодаря ArchDaily. И очень много узнали про чилийскую архитектуру благодаря Plataforma Arquitectura…
АССАЭЛЬ: …Погодите, погодите. Вы можете повторить это на камеру? (Включает запись на айфоне.)
— Э-э-э, конечно: «Я думаю, что Plataforma Arquitectura открыла чилийскую архитектуру для всего мира, стало видно, что Чили — одна из самых интересных стран Латинской Америки с этой точки зрения, а не Бразилия, не Аргентина. И это было бы очень трудно понять без Plataforma, потому что латиноамериканские журналы не расходятся слишком далеко за пределы региона». Так пойдет?
АССАЭЛЬ: Отлично! Правительство Чили очень много делает для того, чтобы поддерживать и продвигать нашу архитектуру, но почему-то они не хотят работать именно с нами, хотя у нас это получается лучше всех. Вместо этого они дают деньги всем подряд, разным институтам, биеннале, а они совсем не так успешны.
БАСУЛЬТО: Чили в каком-то смысле повезло, что мы там родились и начали работать именно там. А могла бы быть Аргентина или Китай.
«Чили в каком-то смысле повезло, что мы там родились
и начали работать именно там»
— Вы кстати, только из Китая, с церемонии награждения Ван Шу премией Притцкера. Удалось познакомиться и с китайской архитектурой?
АССАЭЛЬ: Да, мы думали, что мы много знаем про китайскую архитектуру — потому что у проекта хорошие контакты с китайскими коллегами. Но когда мы туда попали, мы поняли, что знали лишь небольшую часть того, что там на самом деле происходит. Так же и с Россией. Это все проблема языка, того, что далеко не все говорят по-английски.
— Испаноязычный мир в этом смысле тоже не самый открытый.
АССАЭЛЬ: Вот бутылка с водой — есть этикетка на русском, но есть и этикетка на английском. В России больше людей говорит на английском, чем в Чили. Даже у нас в команде есть люди, которые не говорят на английском — это удивительно. Это самый большой барьер, который возникает в мире, — языковой, то есть образовательный. В развивающихся странах самая большая проблема — не экономика, а образование. Во всем мире уверены, что Чили, Южная Америка быстро растут. Но наша проблема, если сравнивать нас с Китаем или Индией, в том, что мы мало учимся.
— Что, как вам кажется, вообще изменилось в мире от таких проектов, как ArchDaily? Может, архитектурные журналы уже не нужны?
БАСУЛЬТО: Сейчас у нас есть доступ к гораздо большим объемам информации об архитектуре. И дело не только в количестве проектов, о которых становится известно. Журналы могут напечатать только несколько картинок. А мы можем выложить чертежи, схемы. Мы теперь можем узнавать про детали, технические, экономические решения. То есть архитектуру теперь становится легче понимать. Это все меняет.
АССАЭЛЬ: Для меня это просто разные способы коммуникации. Телефон и фейсбук — мы меньше говорим по телефону, потому что можно послать сообщение в фейсбуке. Но они не заменяют друг друга. Мы стараемся использовать все возможные способы распространения информации. Мы, кстати, думаем, что кое-где можно выпускать и газеты, в Китае, например. У нас есть фейсбук, Instagram, Pinterest. В нем, кстати, на нас подписано больше женщин-декораторов, поэтому мы туда выкладываем больше интерьеров, каких-то симпатичных картинок. Но если завтра появится какая-то совершенно новая технология, которая заменит интернет, — то мы будем работать с ней.
— Ну у интернета то преимущество, что не нужно подписываться на журналы со всего света и ждать потом их доставки: все узнают обо всем сразу.
БАСУЛЬТО: Нам повезло, что мы рядом с чилийской архитектурой и мы ее хорошо себе представляем. Но вот мы думали, что мы знаем много про Китай, а оказалось, что только вершину айсберга. И то же самое было, когда мы поехали в Хорватию, Словению, в Литву. Поэтому мы так часто путешествуем.
АССАЭЛЬ: Я опубликовал в своем «Инстаграме» фотографию из московского метро. И многие люди в Чили — с докторскими степенями по архитектуре! — сказали «вау!». Что для одних людей нормально, для других людей просто не существует. Это очень типично.
— То есть опять языковой барьер.
АССАЭЛЬ: Мы получаем очень много писем от архитекторов, которые хотят сотрудничать с ArchDaily: писать для нас, делать обзоры местной архитектуры. В Китае, например, мы даже встретились с человеком, который клонировал наш проект! Он берет наш контент, переводит его и публикует. Ну у нас много клонов, даже под боком есть, в Перу. Для всех остальных медиа — это трагедия. Для нас — это нормально, потому что мы хотим распространять информацию. И если кто-то нам с этим помогает — хорошо. Мы не знаем китайского, а он знает. Для него это было естественно, он даже гордится тем, что участвует таким образом в нашей работе.
БАСУЛЬТО: Если мы почему-то не можем это сделать сами, то пусть это сделает кто-то другой.
АССАЭЛЬ: Вы, кстати, так про все расспрашиваете — тоже, что ли, хотите свой сайт открыть?
Лучшие здания 2011 года по версии ArchDaily
В этом году ArchDaily провел конкурс на «лучшее здание года» среди проектов, опубликованных на сайте: в опросе приняло участие 65 000 читателей. «Афиша» выбрала 10 победителей.
Стадион Bilbao Arena
Построен на окраине Бильбао архитекторами из бюро ACXT, стадион с бассейном и гимнастическими залами — использоваться они будут и жителями близстоящих домов, а не только профессиональными спортсменами во время соревнований. Облицован стадион металлическими панелями ярких цветов — соседний район застроен не очень веселыми многоквартирными домами.
Корпус Колледжа архитектуры, искусства и градостроения в университете Корнелла
За сто лет существования нью-йоркского колледжа это — первое новое здание, и оно обязано было быть современным, поэтому архитектором позвали Рема Колхаса. Самая примечательная особенность здания — две гигантские консольные части, которые держатся на стальных фермах общим весом в 1200 тонн.
«Мост Моисея»
Мост, напоминающий о переходе Моисея через Красное море, а на самом деле — канава из дерева, утопающая в реке. Построили его голландцы RO&AD Architecten через канал, который когда-то был частью системы укреплений Брабанта, а теперь они превращаются в прогулочную зону.
Музей океана и серфинга
Музей во французском Биаррице построил один из лучших американских архитекторов, Стивен Холл — мастер изящной игры со светом. Большая часть музея под землей и в блоке, который напоминает рампу для скейтеров, он облицован камнем и получается что-то вроде скалистого морского берега. Выступающие части — ресторан и киоск, напротив, кажутся временными деревянными конструкциями — что-то, что построили бы отдыхающие на берегу серферы-«дикари».
Многоквартирный дом
Дом стоит в городе Люксембург, сделали его архитекторы из бюро Metamorf и художник Sumo — он отвечает за красно-желтые вставки. Это облака, из которых кое-где выглядывают довольно страшные персонажи. Рискованный художественный прием архитекторы и художник защищают с помощью термина «пост-граффити» — мол, мы живем в городах, в которых росписи на стенах давно не вандализм, а часть среды.
Дача в Португалии
Небольшой, всего 36 кв. м., загородный домик в Португалии, архитекторы MIMA утверждают, что он стоит как недорогая машина. За основу была взята японская система: архитекторы сделали деревянную коробку, а потом навешивали на нее панели стен, рамы со стеклами, по полу разложили маты. К дому прилагаются дополнительные панели, которыми можно легко завесить окна, если становится очень жарко.
Приют для туристов
Черная коробочка с панорамным остеклением с одной стороны, в которую вставлена деревянная конструкция — это другая стена, превращающаяся в скамейку. Внутри — камин, и фантастической красоты виды на равнину и горы. Примечательно, что архитекторы, бюро Snøhetta, вообще-то делают и большие городские проекты, например, оперный центр в Осло.
Капелла «Древо жизни»
Капелла, на самом деле — деревянная конструкция, вставленная в помещение в церкви Семинарии Св. Джеймса. Португальские архитекторы Cerejeira Fontes Arquitectos все детали делали вручную, а больше всего капелла напоминает раннехристианские дома собраний, спрятанные в катакомбах или пещерах.
Офисный центр «Кристалл»
В категории деловых зданий победил проект самых известных датских архитекторов — бюро Schmidt Hammer Lassen. Почти 7000 квадратных метров офисов архитекторы упаковали в стеклянный блок, с кривыми срезами внизу и на крыше — получился, действительно, кристалл кварца.
Ресторан Tori Tori
Единственный победитель из Латинской Америки — японский ресторан в Мехико: никаких попыток сделать «что-то японское», заказчик хотел, чтобы место выглядело «космополитичным». Архитекторы из бюро Rojkind Arquitectos и Esrawe Studio поняли его так — старое здание было закрыто металлическим фасадом с подсветкой, форму сетки вычисляли на компьютере и по заданным параметрам металл резал автоматический станок.