Москва изнутри Михаил Котомин о Бауманской

За верхним одиноким окном раньше находился офис Ad Marginem, который потом переехал в подъезд напротив. Мы сидели в бывшем кабинете начальника цеха. Я думаю, что, к сожалению, сила из «Фабрики» сейчас уже ушла. Когда мы сюда переехали, где-то шесть лет назад, на излете лужковской Москвы, это было симпатичное место, в котором сидели приятные люди. Мы въехали в помещение, из которого милиция выковыривала каких-то молодежных наркоманов, дизайнеров White Trash for Cash, и все было так живо. А потом «Фабрика» начала подтягиваться под такой low budget «Винзавод» с каким-то современным искусством и позиционировать себя как один из самых дешевых офисов в центре Москвы. А какой это офис, если у нас одно окно, каменные стены и деревянный туалет на этаже. В этом была прелесть, когда это было неформально. А сейчас, к сожалению, неформалитет закончился, и «Фабрика» играет в дешевый, на 20% дешевле, чем «Винзавод», лофт. Глупо критиковать начальство «Фабрики», но я считаю, что они двинулись не туда.

Один из самых available травмпунктов в центре Москвы. Очень приятный, если так можно говорить о подобном месте. Работают здесь люди с прекрасным чувством юмора, надо сказать.

Я в нем оказался при следующих, очень странных обстоятельствах: какой-то весной мы с моими друзьями ехали втроем на двух велосипедах с «Винзавода» в Замоскворечье. И так было нам всем хорошо, что Сергей Погосян, который ехал рядом, решил укусить меня за плечо от радостного чувства. Мы дико грохнулись, и как-то мне так вырвало руки, что они у меня три дня в плечах не сгибались.

Что это такое, никто не знает и не подозревает, гипотез никаких нет. Такое сооружение из фильма «Курьер». А, вот вижу в центре объекта появилась теннисная сетка — люди решили стихийно освоить шикарное пространство.

Палаты XVIII века, про которые местные таксисты (которые тусуются у метро и подбирают едущих в направлении Измайлово, когда перестают ходить троллейбусы) рассказывают, что в советские времена тут был настоящий пивняк, главный в районе. Что сейчас — неясно, домик закрыт все время.

Одна из лучших в Москве «Шоколадниц». Находится на втором этаже доходного дома XIX века и вообще такая, не похожая на сетевую. Там роскошная винтовая лестница, и вообще она напоминает питерскую историю, особенно в выходные в первой половине дня, когда там никого нет. Тут, кстати, неподалеку есть «Му-му» — оно тоже не похоже на сетевое и тоже находится в прекрасном старом доме. Даже плохие массовые места на Бауманской обрастают человечностью.

На самом деле этот «ИОН» и тот, что стоит за ним, называются ООО «Псарьки». И это классические бирштубы. Когда я был в Варшаве, меня там поразила следующая вещь: в каждом районе города есть интеллигентские стекляшки с колбасками и пивом, где люди отдыхают в выходные, — выглядит все это очень мило и по-соседски. И когда я сюда только въехал, на месте «ИОНов» были подобные варшавским пивняки со стояками и бутербродами, которые летом расширялись за счет шатров. Пивняки сменил магазин с мобильниками, но название ООО «Псарьки» (расшифровку никто не знает) осталось — и на табличках «ИОНов», и на близлежащем лотке с пирожками. В «ИОНе», кстати, пришли к соломонову решению — навес, прилегающий к магазину, летом становится уличным кафе с мангалом.

Дальше по Бауманской улице находился рынок, который грохнулся несколько лет назад. Мы его фотографировать не будем, ведь его больше нет. Но рассказать про него стоит. Вся жизнь района крутилась вокруг рынка. Ходить туда было интересно к одним и тем же продавцам, идеально — в субботу утром. После рынка можно было выпить кружку пива в соседнем клубе «Швайн» — первом московском подобии паба.

Немногие местные знают, что тут родился Пушкин — в доме, который стоял на месте школы. Хотя, собственно, этим район и славится. У памятника молодому Пушкину мы местной тусовкой обычно пили пиво.

В этом доме я прожил то ли четыре года, то ли пять лет, а может быть, и больше. Здесь были очень хорошие соседи, потому что не запомнились — а значит, терпели наши множественные шумы. Квартира моя принадлежит глянцевой женщине, которая сделала невероятную карьеру и стала издателем чего-то в духе журнала Grazia. Была она очень покладистой хозяйкой, и, уезжая отсюда, я передал квартиру своим друзьям.

С этим домом связана одна интересная для меня история. Как-то раз я вышел то ли выбросить мусор, то ли еще зачем-то и встретил в подъезде своего автора Сергея Болмата, прямо в трениках. Мы оба были очень удивлены встрече, так как я был уверен, что он живет во Франции. Выяснилось, что какие-то родственники его жены то ли живут, то ли покупают квартиру в этом доме.

Главный собор Патриархии до того, как построили храм Христа Спасителя. Главное в нем — этот лифт на небо, который мало кто замечает. Работающим его никто не видел, но — вещь. Главный фетиш Елоховского собора — Пасха, во время которой это место напоминает огромный рейв. Когда начинается крестный ход, перекрывают Басманную, и я однажды наблюдал, как по ней не успел проехать троллейбус — он встал посередине улицы, его обтекали люди, и было ощущение именно что мощнейшего рейва.

Кафе «Маяк», по-армянски — «Парос». Очень приятное и демократичное место — такое подпольное армянское кафе, раньше в нем не было лицензии на водку, но ее продавали, если ты заходишь во второй раз. Меню тоже полуотсутствует, и всегда надо спрашивать, что сегодня есть. Очень домашнее, вкусное и дешевое кафе — суп рублей семьдесят стоит.

Смешно, что летом в этой занюханной арке стоит старый белый «мерседес», закрывающий вид, за которым ставится столик — и за ним целыми днями сидят армяне, попивая кофе или пиво. Вроде и на улице, вроде и у машины солидной, вроде и на проезжей части — но их невооруженным глазом не видно.

Очень важная точка, которая открылась недавно, но успела всем полюбиться. В этом приятном сталинском доме раньше была беспонтовая кофейня, которая потом сменилась на приятный винный кубанский бутик. Это такой супермаркет, все здесь дико цивилизованно — и есть даже саперави, но, конечно, краснодарский.

В этом небольшом секретном парке, невидимом с прилегающих улиц, находится Зверевский центр. Анатолий Зверев — позднесоветский неофициальный художник, дикий алкоголик, который давно уже умер. Центр как-то участвует в структуре ГЦСИ, но при этом его директор со смешной фамилией Сосна устраивает здесь настоящую дичь: чтения стихов Германом Виноградовым, выставку экспонатов из коллекции Гарика Ассы, выставку рисунков Ширнина (лидера группы «Корабль», который рисует все наши любимые образы — «Ну, погоди!», Володю Высоцкого и так далее) и другие мероприятия.

Самое тусовое место Москвы первой половины XIX века. Здесь в «Горе от ума» тетушка Хлестова попала в пробку: «Час битый ехала с Покровки». Но ехала она, конечно, не с Покровки, а от Васи Пушкина, дяди поэта, — его дом я покажу чуть позже. Жизнь в Москве в то время била ключом в основном тут, в кабацком районе, и дальше по Покровке. И вот отсюда тетушка уехала куда-то в район «Жан-Жака», в дом Наташи Ростовой на Никитской.

Раньше в здании был единственный ночной магазин на местности, на втором этаже, и вокруг этого магазина тусовало очень много непонятной молодежи — всякие панки и так далее. Местные, которые покупали в магазине все, от алкоголя до еды, долго не могли понять, с чем это связано. Выяснилось, что на самом верху дома был офис телеканала A1 — и вся их молодежь там снималась, тусуясь ниже с пивом. Все кончилось: и магазин, и офис A1 съехали. Но появилась очень странная точка, паб, который выглядит как сельский ДК. Но при этом с настоящим ирландским пивом, и в какой-то день — то ли в среду, то ли в субботу — там собираются настоящие е…нутые русские ирландцы, которые похожи на уже ушедшую породу волосатых сисадминов. Очень странное место — настоящая русская мечта об Ирландии, какие-то жареные сосиски, но при этом с ирландским пивом все на высшем уровне.

Деревянный дом Василия Львовича Пушкина (также известного как Вася Пушкин), от которого его племянник и попал в свет и научился всему плохому. С именем ему, конечно, очень повезло. Сам Василий Львович знаменит поэмой «Опасный сосед» — про такого хипстера того времени, ведущего активную половую жизнь, — которая имела сильное влияние на русскую литературу. Недооцененный персонаж, к сожалению. По-настоящему боюсь, что этот дом как-нибудь подпалят, потому что в нем ничего не происходит, а место лакомое.

Еще одна легенда местного общепита. Один из первых кавказских ресторанов на Бауманской. В 1990-е было очень популярно, когда здесь еще никаких хинкальных не было, в него приезжали издалека. А сейчас на входе висит решетка, которую часто закрывают, — то есть кафе работает как настоящее культовое место, сюда довольно сложно попасть, и в нем довольно дорогой для района бизнес-ланч (250 рублей), но оно совсем не про это, оно про легенды. И очень часто бывает, что внешняя дверь открыта, а решетка закрыта, и из-за нее выходит восточный дядя, который говорит что-то в духе: «Мэст нэт. Спэцобслуживание».

Местное, более приподнятое, представительство знаменитого вьетнамского ресторана на Савеловском. Но на самом деле по местным меркам эта «Река» давно испортилась — они обленились и стали дороже, чем на Савеловском. Место скорее знаменито тем, что они отважились выдвинуться в центр; в Москве есть этнические рестораны, но все они обычно находятся в местах вроде Патриса Лумумбы и покойного Черкизона. Хочу отметить одну вещь: на входе висит фотография вьетнамцев — сотрудников ресторана с Ильей Лагутенко.

Важное районное понятие, которое сейчас уже утратило актуальность, но одно время было всем известным. Есть две маршрутки, которые ходят по Бауману: одна поворачивает на Разгуляе в сторону Трех Вокзалов, вторая идет по Старой Басманной — это 325-я с телевизором (по которому крутят рекламу) внутри, ее и называют «Телевизор». «Телевизор» всегда был на пять рублей дороже, и он — главное средство перемещения между районом и Китай-городом. Если раньше из района надо было подъехать на встречу в цивилизованное место, то все назначали ее в «Кризисе жанра» — вроде бы и район, и на «Телевизоре» не очень далеко, но и не хинкальная. Кстати о хинкальных — у нас на местности две главных хинкальных Москвы: «№1» (на пересечении с кольцом, напротив «35ММ») и «Чито-ра» на Казакова, за Курским.

Сердце района. На Баумане вообще много парков и скверов, район этим знаменит — один из них мы видели, еще есть заброшенный парк по дороге к «Винзаводу», но этот — лучший. У входа со стороны Старой Басманной находится место, которое раньше называлось «Пельмени всего мира», с двенадцатью видами разных пельменей; я там праздновал однажды день рождения, один из своих лучших. Теперь это просто анонимная какая-то точка. За рестораном летом делают отличнейшую веранду с окрошкой и мостиком через ручеек. Рядом с мостиком находится древний клуб шахматистов, но шахматистов рядом с ним никогда никто не видел.

Сцена знаменита своим присутствием в фильме «Покровские ворота»: «За гуманизм и дело мира бесстрашно борется сатира!» Летом выставляются лавки и жизнь бьет ключом. Даже показывают кинокартины. Прямо за сценой — хороший ресторан, с отличной летней верандой.