Москва изнутри Маргарита Митрофанова и Воробьевы горы

Маргарита Митрофанова

теле- и радиоведущая

«Я родилась на улице Фотиевой за универмагом «Москва», выросла на Ленинском проспекте и окружающем его участке земли с Ленинскими горами, Университетским проспектом и улицой Косыгина, училась здесь же в школе и в МГУ и, если честно, хотела бы от этого района как-то отделиться. Но половина моей жизни прошла тут, и несмотря на то что, начав работать, я переехала на «Кропоткинскую», все равно моей вотчиной остаются Воробьевы. «Кропоткинская», кстати, тоже находится по прямой от метромоста. Волею судеб часто бываю в этих местах и сейчас — съемки программы «Девчата» проходят на Мосфильмовской, дача у меня в том же направлении, поэтому я на Воробьевых бываю каждую неделю».

Мой двор навевает грусть, потому что забавно все это вспоминать: в детстве двор казался таким большим, огромным, захолустным и неухоженным, а потом какую-то коробку поставили, сделали детские площадки большие, и стало его не узнать. Соседей по дому я знаю немного, мои родители почему-то особо ни с кем не дружили, но у нас жили несколько университетских семей, а в соседнем подъезде, угловом, — известный актер Сергей Шакуров. Жили в нем разные люди, всех не упомнить — дом гигантский, чего там говорить, если наша квартира 442-я, и после меня еще три подъезда — всего 18. Но возвращаться я сюда не люблю, время всех местных перелопатило, кто-то себя нашел, кто-то нет, в общем, как-то разлетелись все, от этого грустно.

По ту сторону Ленинского интересных мест не было, только про одно помню, на улице Вавилова. На места Дарвиновского музея, который строили очень долго, был адский пивняк прямо рядом со стройкой, он так и назывался — «Дарвин». И туда наши мальчики из школы ходили напиваться. Легендарное место.

Очень колоритное место, его построили черт-те когда, еще в 1960-е: пять этажей, на которых не было вообще ничего. Иногда выкидывали австрийские сапоги фирмы Gabor, или какие-то финские вещи, или куртки-дутики — очереди тогда тянулись по всем четырем этажам и дальше по Ленинскому. Все самое ценное прятали под прилавок продавцы. И еще там было дико вкусное мороженое — стаканчик, а сверху горка крем-брюле, как в ЦУМе или ГУМе. И мы детьми, прогуливая первый урок в школе, стреляли у взрослых по 2 копейки под предлогом, что нам надо позвонить с телефонного автомата, — и так с десятерых наберешь 25 копеек и покупаешь мороженое. Реально бомбили девки и мороженого ели огромное количество. Сейчас «Москву» забили тонны какой-то трухи и безвкусицы. 

Я училась в очень старой английской спецшколе, она стоит тут еще со сталинских времен. Это одна из четырех школ, выстроенных в два ряда между Ленинским проспектом и парком у Дворца пионеров, рядом с тремя цековскими домами. Остальные три — это математическая, спортивная и французская спецшколы, а между ними бассейн. Французы были нашими настоящими врагами, которых мы люто ненавидели, математиков мы считали ботаниками, а спортсменов — идиотами. Из всех четырех школ наша была самой блатной — в ней учились дети разных знаменитостей, внучка Горбачева, дети Березовского и нынешние олигархи-миллиардеры. Закончив школу, я поступила на юрфак МГУ, считай, километр по прямой от школы — тот же район.

Все детство прошло во Дворце пионеров, куда меня родители водили на лепку и рисование. Что мы там лепили, не помню, хрень всякую — лошадок… Сейчас все время этот дворец пытаются купить, снести и что-то с ним сделать, но весь район ходит защищать его. А тогда он был таким муравейником, там всегда была куча детей и людей, это же был дворец, в который приезжали со всего Союза дети. Все кишело: дети меняли сменную обувь, бегали, что-то делали. В середине здания, внутри, был пруд с золотыми рыбами, красными такими, которых в то время, по-моему, нигде не было — это был самый застой. Вообще, место было прикольное, там был очень красивый, густейший зимний сад, за которым следили бабки в синих халатах и вообще очень хорошо ухаживали. Он был реально похож на джунгли, все дети там с ума сходили, и я в том числе. А в буфете за 15 копеек продавали песочное пирожное и булочки с маком, это было так вкусно тогда, просто за гранью добра и зла — большие очереди за ними всегда стояли. А за Дворцом пионеров — классный парк, у нас физкультура в нем всегда проходила.

Когда я училась в старших классах, у меня была лучшая подруга — Ольга Гольданская. Был у Горбачева такой соратник, академик Гольданский, физикохимик, — она его внучка. У нее вся семья из академиков, в честь ее родственника Семенова институт назвали. Она жила в доме на Косыгина, где большую часть квартир занимали профессорские семьи. Это была самая настоящая дача, огромная квартира на первом этаже, за окнами парк «Воробьевы горы» и все такое, очень красивое место. И мы там гужевали с утра до ночи с режиссером Ромой Прыгуновым, актером Славой Разбегаевым и другими прикольными чуваками и чувихами. У Ольги был очень страшный пудель Боня, какой-то весь скомканный, с которым я как-то раз пошла гулять по Косыгина. Никогда я этим не занималась, но почему-то в тот раз подумала: «Дай-ка погуляю». И на прогулке я встретила молодого парня, который оказался немцем и заплутал. Он меня что-то спросил, я ему объяснила и в итоге затащила его в гости — и мы ка-а-ак с ним задружились. Тогда же только перестройка началась, иностранцы в Москве редкостью были. Его звали Михаэлем, он приехал как турист по обмену из Кельна, и в 1988-м его семья написала моим родителям приглашение и я поехала в Германию, где познакомилась с кучей людей, — встреча эта стала судьбоносной.

Легендарное для здешних место, потому что в «Орленок» всегда приезжали иностранцы. И когда мои одноклассники учились в последних классах, они ходили утюжить туда. Меняли какие-то матрешки и шапки, которые доставали по своим контактам, на джинсы и кроссовки. Кроме «Орленка» они ездили в ЦДТ — Центральный дом туриста — в конце Ленинского и в гостиницы «Спутник» и «Спорт», все они находились неподалеку, везде была фарцовка и менты. Все хотели модно одеваться и занимались полукриминальной историей. У нас вообще в школе училось много детей, родители которых работали за границей, у многих были видеомагнитофоны, и мы на них смотрели немецкую музыкальную передачу «Формула-1» и знали все о музыке. Когда вышел альбом A-Ha с песней «Take on me», я о нем узнала в тот же день. Вот откуда у передачи «Олдскул» ноги растут. 

Поскольку меня зовут Маргарита, естественно, роман Булгакова я прочитала рано, и он сильно на меня повлиял. В книге есть несколько московских точек, и одна из них — смотровая площадка, откуда они в конце книги улетели. Кстати, в эту церковь на смотровой, в которой бывал Пушкин, я в 16 лет сама пошла с полотенцем и покрестилась. Это было в 1986 году, что-то в моей жизни наступило, что я это сделала, не помню — что. Помню, что это было осознанное решение совершенно.

А после интервью я поеду на смотровую площадку встречаться с тренерами, чтобы записать свою дочь на горные лыжи, — там есть хорошая государственная горнолыжная школа с прекраснейшими людьми. Круг замкнулся, грубо говоря. Вообще, когда я работала на «Максимуме», вышел альбом русской народной рок-группы «Чайф» «Дети гор» с кучей хитов. И мы эту пластинку играли на радио, и я говорила, что я тоже ребенок гор — Ленинских.